«Я не хочу чувствовать, что кто-то нагло пользуется моими правами»

– Трудно увидеть многие закономерности. Самое главное, что через ЗБС прошло очень много людей: будь это Академия студенческого лидерства или просто мероприятия. И многие люди приобщились к альтернативному мнению, к ценностям, которые мы поддерживаем.

Кроме того, я создал проект UNI вместе с Ильёй Силицким: мы сделали уникальную студенческую скидочную систему. Мы возродили Студэнцкую думку, я тоже изначально в СД работал, статьи писал. ЗБС в 2017 году поддерживал борьбу с декретом о тунеядстве, выпускал видео, публично поддерживал, помогал оштрафованным студентам, собирая деньги для них.

На данный момент часть студенчества уже чувствует, что всё не так безысходно, как кажется, что возможно реальное самоуправление, возможно отстаивание своих прав. Я уверен, что до нынешнего ЗБСа у студенчества такого не было. Возможно, БОСС в какой-то степени выполнял эту роль в 2015-16 годах, но до них такого не было.

– Студенты сами по себе пассивные. Но за последние три года выросла активность, стали появляться проекты в БГУ типа «Атлантиды», стало больше факультетских появляться инициатив, моўных проектов. Не буду утверждать, что это 100% наше влияние, но думаю, свою лепту внёс ЗБС в это. Люди видят, что можно существовать такой организации, как ЗБС, значит какой-то мелкой инициативе на факультете дадут существовать. Когда люди не видят вообще никакой альтернативы, они думают, что даже пробовать не стоит.

И в целом повысилась политизированность и сознательность студентов, но всё ещё недостаточно, чтобы коренным образом влиять на общественную жизнь в Беларуси: ни ЗБС, ни беларусское студенчество ещё не являются игроками в общественно-политической жизни.

– Мне кажется, не хватает активных людей в конкретных универах, которые не побояться быть вместе. Очень долго приходится людям объяснять, что есть смысл в том, чтобы говорить «нет» системе, потому что люди до последнего верят, что можно внутри системы, ни разу ни в чём ей не противореча, что-то изменять.

По опыту могу сказать, что так не получается: люди либо выгорают и становятся супер радикальными, либо становятся супер системными. А на мой взгляд должен быть такой нейтральный путь, когда ты пытаешься строить самоуправление у себя на факультете, но при этом позволяешь себе говорить «нет» администрации. До поры до времени это работает, но мало кто пробует. Был Кирилл Каешко, но у него не получилось.

– Ну да. Но при этом, если ты достиг чего-то, стал главой студсовета или студсоюза, тебя не может сместить декан, у него нет полномочий. Тебе могут забанить какие-нибудь мероприятия, но формально ничего не смогут сделать. Но люди просто боятся, думают, что их будут прессовать, исключат.

Всё время говорят: «У меня родственник там, родственник тут», но что-то я сомневаюсь, что так много родственников у людей в структурах каких-то. Они боятся, что если на факультете декану скажут «нет», их родственника уволят. Ну это же бред. Но очень долго приходится людям объяснять на пальцах, что такого не происходит.

Со мной велись разговоры на факультете, профилактические беседы, но я выпустился успешно, с дипломом на девятку, и меня никогда не пытались завалить на сессии. Ну может и пытались, но я не заметил, получил пятёрку и всё. На мой взгляд, если ты знаешь предмет и есть дисциплина, тебя не завалят. Так что не хватает простой смелости людям и общему движению.

Мы пытаемся это донести на различных образовательных мероприятиях, про Болонский процесс, например. Но может мы недостаточно популярным языком это делаем. В этом тоже есть проблема.

А связь прямая между качеством образования и уровнем жизни, будущим твоим заработком. Если нынешняя власть будет знать, что молодёжь – это субъект, который может идти на выборы и мешать власти всячески, то она просто вынуждена будет сделать льготы, чтобы успокоить.

Любая социальная группа, отстаивая свои права, даже в авторитарных режимах, достигает результатов. А если социальная группа себя не самоидентифицирует, то как представитель этой социальной группы, человек не будет получать никаких привилегий. К слову, чтобы пенсионерам получать пенсию, нужно было за это бороться. И женщинам за право голоса приходилось бороться когда-то, это отдельная социальная группа, когда-то не имеющая права голоса. Точно так же и студенты.

– Потому что я вижу эту связь. Честно говоря, я сомневался, потому что, во-первых, я тоже боялся. Тоже стрёмно, мало ли что может произойти. Тем более, я автоматически становлюсь персоной нон-гранта в любой государственной структуре после этого, но это не точно. Да и не очень-то я горел желанием строить карьеру в государственной службе.

Во-вторых, стрёмно, потому что мало ли на родственников будут давить, могут провести обыск и отформатировать все винчестеры моего брата с исходниками фильмов, и не только исходниками, он сейчас снимает [Брат Данилы – Никита Лаврецкий, молодой беларусский режиссёр – СД].

Ещё мне казалось, хотя уже не придерживаюсь такого мнения, что через выборы невозможно ничего поменять. Я поменял своё мнение, потому что это [выборы] самое крупное политическое событие в жизни страны, есть очень много привилегий у кандидатов, возможно общаться с людьми напрямую: на пикетах, во время сбора подписей. Через живое общение ты можешь больше людей сагитировать на что-то, чем просто через рекламу Вконтакте. Поэтому я решил, что это моя последняя каденция в Раде ЗБС, я всё ещё могу представлять молодёжь, но скоро это может быть мне не интересно, я захочу строить свою карьеру не только как общественного деятеля. Поэтому имеет смысл это сделать сейчас, потому что следующий шанс будет через четыре года.

– Парламент влияет, просто парламентарии боятся что-либо говорить. Любой парламентарий может вносить законопроекты на голосование. Даже две так называемые независимые кандидатки, Анисим и Конопацкая, к сожалению, за три года внесли буквально несколько законопроектов, да и то в связке с другими, и это очень большой промах. Я не знаю, почему это произошло, может быть их запугали, может они решили, что нет смысла.

Но если ты будешь постоянно вносить законопроекты, и их будет отвергать парламент большинством, то люди всё равно об этом узнают, повысится недовольство людей. Во-вторых, в парламенте есть другие члены, которые большинством могут влиять на положение дел. Некоторые законы можно принимать даже без разрешения президента.

Так повелось, что люди не верят в парламент, на это есть свои причины, в том числе нарушения на выборах, и поэтому туда редко баллотировались и проходили сильные политики. Поэтому Палата представителей очень слабая и невлиятельная.

– Они побоялись, де-юре они могли [принять закон]. Возьмём ещё два законопроекта: изменения в закон об инвестициях и закон о приватизации. Оба этих законопроекта Палата представителей одобрила единогласно, затем одобрил Совет республики, а президент отправил на доработку, сказав «нет».

Его отказ был рекомендательным, в сфере экономики парламент имеет право принимать законы без разрешения президента. Но они потом единогласно проголосовали против, кроме Канопацкой и Анисим, это только свидетельствует, что парламентарии плохие.

Поэтому нужно всячески показывать людям, в том числе идя на выборы, что существует альтернатива, которая бы не соглашалась бы со всеми словами президента. Я думаю, выйти против большинства не страшно, страшно не сделать что-то и потом жалеть всю жизнь.

– Период агитации.

Я не строю иллюзий, но постараюсь сделать всё возможное, чтобы я реально мог претендовать на проход. У меня на округе живёт много молодёжи, там студенческие общежития, и мне нужно пятнадцать тысяч голосов где-то, чтобы пройти. Это реалистично.

Но у меня нет опыта никакого политического, у всей нашей команды нет опыта, мы фристайлим и всё в последний момент делаем по-студенчески. Поэтому шансы есть, но они зависят от предстоящей недели.

– Не противоречит. Это нарушение причинно-следственной связи: выборы в Беларуси есть. Они фальсифицируются массово, но они есть, это прописано в Конституции. Это самая правильная классификация того, что есть сейчас в стране. И участием в выборах ты никак их не легитимизируешь, потому что наблюдатели всё равно фиксируют нарушения.

Только те, кто избирались и те, кто пришли на выборы, являются жертвами выборов. А те, кто выборы игнорирует, жертвами фальсификации не являются, они не проявили свою гражданскую активность. А если они ещё не участвовали в каких-нибудь акциях и вообще считают, что политики нет, поэтому не стоит даже о ней говорить, то они заслуживают ту власть, которую мы имеем.

– Естественно. Бойкот невозможен, потому что выдвинулось около 600 кандидатов от разных партий, большая часть из которых так называемые оппозиционные. Я представляю лишь маленький процент кандидатов – Молодёжный блок, которым мы идём, семь человек – это всего один процент от всего количества. Мы глобально не влияем на общую картинку. Если бы мы видели, что есть массовый бойкот, мы бы не пошли.

– Очень заинтересованы. Я, пройдя одно здание общежития, собрал, по моим прикидкам, 70% подписей жителей общаги. И это с учётом того, что многих людей просто не было дома. Отказов было, а я собрал около трёхсот подписей, штук двадцать пять, это меньше 10%. Причём, из тех, кто подписывались, тех, кто подписывался по приколу, і тех, кто реально поддерживал, было где-то 40/60. То есть в принципе могу сказать, что у меня около 60% рейтинг в общежитиях, и это до того, как я стал кандидатом.

Студентам нравится идея того, что независимые молодые кандидаты идут на выборы, и они [студенты] поддерживают ту повестку, которую я пропагандирую.

– Отношение властей к этим выборам такое же, как и всегда. Ведут себя избирательные комиссии и другие структуры очень грубо, пытаются всячески повлиять на то, чтобы как можно меньше независимых кандидатов дошло до выборов. Это свидетельствует о том, что участие их в выборах невыгодно беларусской власти и тем, кто держит власть. Если бы было выгодно, то никого бы не снимали, всех бы регистрировали, мол, вот вам плюрализм. Но они действуют по-другому, потому что участием в выборах независимые кандидаты могут познакомить избирателей, которые не интересуются политикой и ничего о ней не знают (а это большинство населения республики) со своими кандидатурами, с альтернативным мнением.

Да, снимают независимых кандидатов. Люди часто сами виноваты, потому что они лезут на рожон, зная, какие у нас законодательные условия, и при этом их нарушают. И комиссии по большей части всё делают по закону, просто законы у нас неправильные. Поэтому и имеет смысл идти в парламент, чтобы менять законы, это же основная функция парлмента.

Я к этому [к снятию кандидатов] отношусь плохо. Например, у меня на округе кандидат от Республиканской ассоциации инвалидов-колясочников, Евгений Шевко, изначально не был зарегистрирован по подписям, но он через суд доказал, что у него всё чисто. Когда он не был зарегистрирован, я открыто поддерживал его регистрацию. Потому что это не правильно, нужно, чтобы было как можно больше кандидатов.

Но опять же я знаю случаи, когда люди просто неправильно заполняли документы. Документы должны быть проще, но и люди, когда идут избираться, понимают всю полноту ответственности. Надеюсь, что у меня не будет снятия, но такие суровые законы, что всякое бывает.

– Нормально, спокойно. Бабушке весело, отец помогает с программой, пойдёт наблюдателем в день выборов скорее всего.

– Довольно мало. В основном она идёт от тех, кто считает, что нужно бойкотировать выборы. То есть от своего же лагеря. Но её мало, подавляющее большинство поддерживает.

Может быть было два-три случая, когда я собирал подписи, и мне говорили, что слишком молодой, но это в рамках статистической погрешности.

– Смотря насколько к лучшему, размер моего вклада должен быть пропорционален изменениям, которые могут произойти. Если это изменения в языке дорожных знаков, чем занимаются ребята из Слуцка, и это занимает значительную часть времени, на мой взгляд оно того не стоит. Стоит менять сразу что-то по-крупному.

Я готов жертвовать своим временем и своей молодостью. Мне кажется, этого достаточно. Я буду что-то делать, пока Беларусь не будет демократической страной. А дальше уже не знаю, буду ли я заниматься политикой или общественной деятельностью. Я довольно центристский, меня любая власть устроит, лишь бы она была демократически избранной.

Я не хочу чувствовать, что кто-то нагло пользуется моими правами и правами других людей. Та власть, которая не избрана демократически, представляет собой наглый сброд. Ощущать, что тебя обманули, что тобой пользуются – неприятно. Мне кажется, в этом присутствует человеческая «годнасць», достоинство. Но не все люди даже осознают, что нарушается их достоинство. Это не плохо и не хорошо, это факт, и с этим надо работать. Но я думаю, что в большинстве своём люди знают, что ими пользуются, что за их счёт живут и ничего не делают многие чиновники.

Ну и обидно за державу в целом: приходится чувствовать себя человеком второго сорта в своей же стране, человеком второго сорта в мире, потому что страна не такая богатая и успешная, как многие другие страны.

– Молодёжный блок образовывался быстро. Когда мы контачили с ребятами из инициативы #учёбаважнее, у нас появилась идея, что мы можем использовать выборы, чтобы поднять проблему отсрочек на них в том числе. Потом случайным образом у Legalize Belarus такая же идея появилась. И мы просто в сентябре, буквально за два дня решили, а чего бы нам не быть вместе? Нам это довольно легко далось, потому что не видим никаких противоречий. Я не понимаю, почему представители оппозиции не могут так же легко договариваться. Мне кажется, это связано с тем, что молодёжь более здравомыслящая в нашей стране, чем люди постарше. И в сентябре мы решили пойти вместе. Вместе – сильнее, всё просто.

– Это три повестки под одним лозунгом «За право быть молодыми». Мы выступаем за отмену закона об отсрочках, за отмену принудительного распределения выпускников и послабления по статье 328, за которую сажают множество молодых людей, фактически обрекая их быть постуголовниками за то, что они покурили траву.

– Моя личная мотивация в том, чтобы следующие поколения не были так же зажаты, как и я.

Чтобы на военную кафедру шли только люди, которые хотят получить офицерское звание, а остальные могли спокойно продолжать обучение. Или служить в той армии, которая действительно является пригодной для службы.

Я ещё с первого курса переживал за тех людей, которых ждало распределение, потому что для меня это звучало дико: уехать из Минска в какую-то вёску, потому что я якобы что-то должен государству за своё образование, хотя что в Конституции написано, что оно бесплатное. Это всё к вопросу о глобальной несправедливости, о том, что наглая власть почему-то использует людей, как собственных крепостных.

Статья 328… Я просто сочувствую людям, которые от этого пострадали. У меня нет знакомых, которые от этого пострадали, только через два рукопожатия. И я понимаю, что если не курить, не нарываться, то тебе ничего не будет. Ты можешь поехать в европейскую страну, где это легально или хотя бы декриминализировано, и там спокойно покурить. Но это не значит, что правильно людей сажать за то, что они хотят курить в Беларуси, потому что это в целом будет влиять на желание людей оставаться в Беларуси. А это тоже важно для нашего развития, для качества жизни, в том числе моей.

– Как казаки письмо турецкому султану (смеётся). Изначально они все были пожёстче, но мы их сделали более реалистичными. У нас есть несколько юристов: Стас Шашок, тоже кандидат, и есть юрист Игорь. И мы все плюс-минус подкованные, я имел законотворческую практику в ЗБСе. Мы все прикинули, как лучше сделать, а потом юрист наши законопроекты отшлифовал до того состояния, в котором они есть сейчас, а в этом состоянии их Палата представителей уже может принимать в первом чтении.

– Во-первых, Беларусь имеет обязательства по Болонскому процессу, а отмена распределения – одно из ключевых обязательств.

Во-вторых, мы предлагаем плавный переход: для начала отменить распределение для всех, кроме социально значимых профессий, таких как медики, учителя и силовики. Это сделано для того, чтобы за то время, когда мы будем законотворцами, мы могли сформулировать постепенное решение проблем нехватки этих специалистов в регионах. Вообще распределение существует для того, чтобы люди ехали в те регионы, в которые они добровольно не поедут.

Это не потому, что мы считаем, что медики, учителя и силовики – это люди третьего сорта, но сейчас у нас такая экономическая ситуация в стране. Для начала нужно разрешить тем специальностям, которые не являются первостепенными, например, журналистам, не ехать в удалённые места, потому что в районных газетах нет первой необходимости в сотрудниках.

В-третьих, ни один парламентарий за все эти годы не внёс такого предложения в Палату представителей, и мы не знаем мнение всех будущих членов парламента. Может быть Палата представителей нового состава не будет против пересмотра системы распределения. Потому что мы же не предлагаем отменить распределение как социальную гарантию: те, кто захотят взять распределение, кто считает, что не найдут сами работу, смогут это сделать, но принуждать неправильно. Я думаю, что с этим согласятся даже многие условно провластные депутаты. Ну и попытка не пытка.

– Для этого и существует Палата представителей, потому что решения должны приниматься людьми, которые были избраны и которые могут разобраться в проблеме довольно плотно. Если бы мы решали проблемы, кто кого перекричит, или кто наберёт больше лайков на тут.бае, то это был бы путь в никуда. И для этого мы идём на выборы, чтобы достучаться до тех, кто принимает решения, донести, что декриминализация – это нормально, это не пропаганда курения и не попытка легализовать наркоманию. Это делается для того, чтобы людей, которые не совершили противоправных действий против кого-то, а просто покурили марихуану, не сажали в тюрьму. И мы стараемся это объяснить в рамках кампании, но из-за государственной пропаганды общество не целиком осознаёт, что мы предлагаем.

– Наши планы сейчас – проводить пикеты, создать сплошное наблюдение, охватив большинство участков. Мы планируем пустить наших собственных наблюдателей, которые являются волонтёрами блока. И во время досрочного голосования, вплоть до последнего его дня (16 ноября) всячески агитировать. Агитировать прежде всего молодёжь и людей, которым не наплевать на молодёжь в этой стране, голосовать за нас. И так же мы обращаемся к нынешним депутатам и чиновникам рассмотреть наши проблемы, потому что это проблемы широких масс.

В день выборов агитация запрещена, поэтому будем сидеть на избирательных участках и ждать. Отдыхать.

– Я думаю, что любая социальная группа в этом заинтересована. Возможно не все понимают, что это нужно, и что таким образом их жизнь улучшится, но заинтересованы все. Но пока я собирал подписи и в интернете слышал много комментариев, что это [представление молодёжи в парламенте] нужно. Я уже говорил, насколько важно, чтобы отдельная социальная группа защищала свои права.

– На 100%. Мы полностью держимся за свои слова, поэтому мы не предлагаем каких-то абстрактных программ из ста пунктов, как делают многие партии. У нас есть готовые законопроекты, которые мы внесём, как только мы сможем стать депутатами Палаты представителей.

У нас так же есть другие законопроекты из разных сфер: в том числе экономических, культурных – около десяти суммарно. Мы их скорее всего раскроем в ближайшую неделю, и даже если не попадём в Палату, будем предлагать их тем депутатам, которые там будут. То есть у нас супер конкретная программа, и если мы пройдём, то будем строго придерживаться тех законопроектов, которые у нас есть.

– Мы посмотрим результаты наблюдения… Но ты никак не можешь доказать, что тебе нарисовали голоса. Ты можешь доказать, что была явка неправильная. Мы постараемся максимально опубличить эту информацию, но никаких процедур оспаривания не существует. Поэтому мы просто будем работать с тем, что есть.

– Буду продолжать помогать Молодёжному блоку, доводить законопроекты, которые мы имеем, до действующих депутатов, заниматься своим собственным делом и продолжать помогать Задзіночанню беларускіх студэнтаў, пока ещё могу. В любом случае у меня будет некоторый перерыв, ближайшие пару месяцев, но это никак мне не помешает работать по продвижению законопроектов.

В ближайшее время заниматься политикой скорее не планирую, но это такое дело… В строгом плане политика – это борьба за власть, и я считаю, что это хорошее определение. Сейчас мы занимаемся политикой. Я буду пытаться донести законопроекты до депутатов – не знаю, будет ли это считаться политикой.

– Опасаюсь, конечно, но понимаю, что это стоит того. Потому что… Какие крайние последствия? Штраф? Или мой аккаунт взломают? Не думаю, что меня могут убить, а кроме смерти ничего особо страшного нет. Ну и смерть в отдельно взятых случаях может быть не очень страшной.

– Потому что я представляю новое молодое образованное поколение, и готов работать честно, не увиливать от вопросов и делать всё, чтобы молодые люди не уезжали из страны, а это, я считаю, одна из самых главных проблем Беларуси.